«Мы подумали, что «прилетело» в соседние дома, но потом выяснилось, что это был роддом. Тот самый роддом» – Data Scientist о том, как три недели выживал в блокадном Мариуполе
«Привіт всім, я Олексій і я з Маріуполя» — так начинался опубликованный месяц назад пост о поиске работы в LinkedIn. Его автор — начинающий Data Scientist
Алексей и его девушка Таня
Жизнь до войны
Я родился и вырос в Мариуполе. До 23 лет жил с мамой в западной части города. А последний год снимал квартиру с девушкой в центре напротив площади Свободы, на пересечении проспектов Строителей и Мира. Этот район известен местным как «1000 мелочей» — по названию магазина, который там находится. Точнее, находился.
После
Во время учёбы у меня были подработки: создавал сайты (Front-end, Back-end), мог какой-то Front-end поместить на движок типа WordPress, Joomla, поддерживать сайты и прочее. К окончанию обучения понял, что мне больше нравится математика, и поступил в Приазовский государственный технический университет на специальность «Компьютерное моделирование, прикладная математика». Получил степень бакалавра, затем в декабре 2021 года — степень магистра.
Приазовский государственный технический университет в Мариуполе до войны (источник: Wikipedia)
Приазовский государственный технический университет в Мариуполе после начала войны (источник: Telegram-канал «Мариуполь сейчас», фото Алены Балаевой)
Параллельно с учебой я работал в компьютерной академии, которую окончил сам. Вел индивидуальные и групповые занятия, преподавал «Основы разработки программного обеспечения», «Разработку на Python». Когда окончил университет, хотел найти частичную занятость, так как учебный год в академии заканчивается только в июле и надо было довести свои группы. А уже летом собирался найти full-time работу.
Мне очень нравится Data Science, Machine Learning, поэтому стремился развиваться в этом направлении и искал соответствующие вакансии. В январе-феврале
Как несложно догадаться, интервью отменили. Сначала перенесли его на понедельник. 28 февраля мы даже созвонились, там оставались ещё какие-то уточнения, но до них дело не дошло. Совсем скоро у нас полностью отключили электричество...
Со слов «мы начинаем „спецоперацию“ на Украине» стало понятно, что будет война
Когда мы уже выехали из Мариуполя, я стал писать дневник. Это оказалось непросто: когда начинаешь вспоминать, такое впечатление, что это был один сплошной насыщенный день. Особенно сложно восстановить последовательность событий. К примеру, нам с Таней, моей девушкой, кажется, что некоторые из них — даже самые ключевые — произошли в разные числа. Иногда во время разговоров с друзьями можем обсудить и понять, когда и что приблизительно случилось. Но я постараюсь восстановить, как все происходило.
24 февраля — 1 марта
Где-то за неделю до начала полномасштабной войны я стал внимательно мониторить новости. Когда зарубежные политики заговорили о том, что нападение на Украину планируется 22 февраля, я решил, что, скорее всего, оно произойдет ночью. Поэтому с 22 на 23 февраля и с 23 на 24 февраля я не спал до утра: работал и заодно просматривал новостные сайты. Я занимался моделью машинного обучения для своего небольшого проекта, когда в одном паблике в Telegram увидел сообщение, что сейчас по «Россия-24» транслируют обращение путина. Я сразу понял: «Что-то неладное... Почему в 4 утра?». В YouTube нашел их канал и увидел обращение. Со слов «мы начинаем „спецоперацию“ на Украине» уже стало понятно, что будет война. После этого услышал несколько взрывов со стороны Приморского района.
Я быстро разбудил девушку со словами: «путин напал на Украину». А потом начал звонить остальным. В первую очередь — маме, сказал, чтобы она собирала вещи и что нужно на поезде пытаться как-то выехать. Она ответила: «Не страдай ерундой, ложись спать!». Потом я позвонил подруге, которая жила в Приморском районе. Она сказала, что от этих взрывов у неё аж задрожали стекла. Во время разговора она подала отличную идею: пойти в магазин и закупиться на случай длительных военных действий.
Я в чём был в панике побежал в магазин. Помню, шел дождь... Прибежал в местный круглосуточный АТБ, набрал целую тележку всего. Когда подошёл на кассу, передо мной было ещё несколько человек. Пока я стоял, выстроилась уже целая очередь. И все с такими же тележками. Было где-то 6 утра.
По дороге домой я увидел, что многие люди также не спали или уже проснулись. И тоже шли в сторону АТБ. Некоторые просто выходили из домов с сумками, загружали их в багажник и уезжали. Когда я пришёл домой, то понял, что забыл консервы. И сходил в магазин еще раз.
Мы начали узнавать, что происходит в Украине, в Мариуполе, общаться с друзьями. Все думали, что это будет как в 2014 году — условно говоря, «Донбасс версии 2.0». Тогда к нам в город тоже пришли «орки», немного обстреляли микрорайон Восточный, повесили свои тряпки на горсовет. Но потом приехали наши ребята, «азовцы», и их выгнали. То есть в итоге пострадал единственный район. И то там не было настолько критично, чтобы целые дома были разрушены. Потом периодически в 2015 году люди ещё говорили, что слышали какую-то «движуху». Так что мы ожидали приблизительно такого же исхода. Как оказалось, мы крупно ошибались.
Мы решили остаться в Мариуполе, так как думали, что из Запорожья будет военное и гуманитарное подкрепление
Отопление пропало сразу — 24 февраля. Мы все это помним, потому что начали мерзнуть. Но думали: «В принципе нормально: у нас есть электричество, связь. Мы можем как-то прожить». Спустя четыре дня на сутки пропало электричество. Примерно тогда же стало понятно, что город начинают конкретно осаждать. Мы решили остаться в Мариуполе, так как думали, что из Запорожья будет военное и гуманитарное подкрепление, которого в итоге мы так и не дождались.
2 марта
Когда 2 марта дали свет, мы по максимуму зарядили повербанки, телефоны, фитнес-браслеты и другие гаджеты. Понимали, что электричество будут отключать, как минимум периодически. Как максимум — постоянно.
В тот же день исчезла вода. Благо, через какой-то Telegram-канал мы увидели новость о том, что такое может произойти. Поэтому успели набрать полную ванну воды и все «баклажки». Рассчитывали, что хотя бы месяц с таким количеством точно продержимся. Газ ещё тогда был.
При этом уже появились сообщения, что русские наступают с севера, со стороны пгт Сартана. Наши друзья, мои однокурсница и однокурсник, которые поженились прошлой осенью, жили в поселке Старый Крым, на северо-западе от города, как раз на трассе Мариуполь — Запорожье. Поэтому я написал им, спросил, как у них дела. Приведу дословно нашу переписку: «Марина, привет! Как у вас дела? Вы в Старом Крыму?». Она отвечает: «Привет! Ох, страшно! Мы в Старом Крыму, сидим в подвале. Тут стреляют очень сильно! Не наши... К начальнице мамы заехали в огород и стреляли. Как вы там? Ты на „семнадцатом“? (это микрорайон Мариуполя — ред.)». Я написал, где мы находимся, спрашиваю: «Вы хоть целы? Не задело близких?». Она пишет: «Ну, как тебе сказать... У нас они по всему Крыму» (то есть они уже полностью зашли в Старый Крым). Пишет: «Мы сидим в подвале пока. Хотели выйти, а тут опять стреляют. Живы». Все.
2 марта — последний раз, когда они выходили на связь, пока я был в Мариуполе. Ни звонка, ничего. Мы переписывались в Instagram, но я проверял и Telegram. Последний раз в онлайне — 2 марта. Даже когда связь появлялась в нашем городе и, в частности, в районе трассы Мариуполь — Запорожье, они на связь так и не вышли. Что с ними — стало известно аж 28 апреля. Сейчас с ребятами все хорошо, но они так и остались в Старом Крыму.
Когда мы добрались до маминого района, то увидели, что были попадания в несколько домов
Итак, мы узнали о том, что идёт наступление с запада, где-то с Приморского района. Пытались словить связь, потому что она уже начала пропадать. Позвонить не было возможности, отправлялись только SMS — и то далеко не всегда. Здание офиса «Киевстара» было чуть ли ни единственным местом в городе, где можно было поймать связь. Офис находился недалеко от нас, поэтому мы периодически туда ходили, в том числе для того, чтобы узнать новости.
Где-то в километре от нас жила мама Тани с
Решили проведать и мою маму. Когда мы добрались до ее района, то увидели, что были попадания в несколько домов. Попали и в тот, где жили родственники моей девушки (потом у них вообще обвалился весь подъезд).
Мама Алексея
Когда пришли к маме, конечно, был плач, слёзы... Мы пытались ее забрать к себе. Но она отказалась, потому что у неё четыре кошки, а переноска всего одна. Я предлагал перевезти их так: двух — в переноску, двух — в коробку. Но так и не смог уговорить маму, хотя там уже стреляли очень жёстко, так как это пограничная часть города. До сих пор появляются фотографии этого района, но сейчас там сравнительно спокойно, потому что все бои переместились в центр.
Слева — дом мамы. Справа — дом № 33, в котором отсутствует подъезд — он часто мелькал в новостях (источник: Telegram-каналы Мариуполя)
3 марта — 5 марта
На следующий день мы решили опять проведать маму Тани, переживали, потому что она с маленьким ребенком. Когда пришли, оказалось, что осколок, который летел в базу наших военных, попал во второй этаж в подъезде, где они жили. Мы решили забрать их к себе, быстренько собрали вещи, взяли всё необходимое и отправились обратно к нам.
У нас была однокомнатная квартира. В единственной комнате — трёхстворчатое окно, поэтому мы понимали, что если прилетит снаряд, то всё. Еще на пятый день войны мы взяли за основу «правило двух стен» и начали спать в коридоре — там получалось даже три стены, которые защищают. В том же месте я положил кувалду с наконечником типа кирки, чтобы, если будут какие-то завалы, можно было хотя бы разгрестись. После того как мы забрали маму Тани с малым, то стали спать вчетвером на 2,5 квадратных метра.
Когда пропала мобильная связь, еще можно было слушать FM-радио на коротких волнах. Но 4 марта исчезла и эта возможность. Видимо, поставили «глушилки» или обрубили линии связи. Ловились только АМ-радио с длинными волнами. Но для этого надо было иметь специальный приёмник.
Из торгового центра уже практически всё вынесли: не было ни консервов, ни мяса, ни круп, ни снеков
Еще числа
Мы попали в этот центр «Обжора» 5 марта. К тому времени оттуда уже практически всё вынесли: не было ни консервов, ни мяса, ни круп, ни снеков. Оставалось только замороженное: креветки, рыба, мороженое, вареники. Мы взяли себе немного всего, в том числе гёдза — японские пельмени, которые жарят. И даже успели их приготовить. Как оказалось позже, подобные ситуации с магазинами были и в других частях города.
Когда мы шли в «Обжору», то увидели, что в одну из девятиэтажек было попадание в балкон на пятом этаже и горело что-то на четвертом. В этом доме был магазин мобильных принадлежностей: чехлы, телефоны, повербанки и прочее. Видимо, люди, кто находчивее, уже его вскрыли. Мы увидели такую картину: мужик выносил вешалку с чехлами на айфоны и нес её куда-то к себе. Зачем оно ему надо было — непонятно.
Были и случаи мародерства, когда залезали в квартиры: то ли в сгоревшие, то ли в открытые, где никто не жил. Я лично не видел, но видел раза три тех, кого наказывали за это (даже одного знакомого заметил среди них). Наши военные и полицейские таких мародеров отлавливали, заставляли раздеваться догола и прогуливаться в мартовский холод по окраинам Мариуполя.
6 марта
6 марта мы с девушкой попытались попасть в единственный рабочий магазин — «Зеркальный». Он находился на проспекте Строителей, чуть ниже проспекта Мира. Там в основном продавались продукты, но были и детские игрушки, и все для мангала. Насколько мы знаем, магазин защищали военные. К нему периодически приезжали люди с автоматами и следили за порядком, чтобы никто не врывался, не мародёрил. Наверное, поэтому он так долго держался. Плюс «Зеркальный» предоставлял продовольствие военным: они заходили, брали всё, что необходимо, и уезжали. Все относились к этому с пониманием, потому что ребята нас защищают, им необходимо держаться.
К этому магазину собиралась огромная очередь людей из разных районов. Допустим, если ты приходил к открытию магазина в 9:00 и становился в конец очереди, то тебе нужно было простоять где-то пять часов, чтобы попасть внутрь.
В тот же вечер отключили газ. Замороженные продукты из «Обжоры» мы приготовить на газе не успели
Мы с девушкой попробовали постоять в этой очереди. И как раз при нас вскрыли аптеку, которая была рядом. Люди залезли внутрь и выкидывали остальным лекарства со словами: «Берите только то, что вам необходимо!». Но в основном разбирали беспорядочно, особенно бабушки. Они гребли всё, что надо и не надо: средства для потенции, мази для суставов, противозачаточные...
Мы пытались найти лекарства от насморка, кашля, потому что брат и мама Тани немного приболели. Мы у всех спрашивали, кто видел что-то такое. Один мужчина спросил: «А вам для кого надо?» — «Для ребёнка». Тогда он из своего рюкзака взял и выложил несколько флаконов капель от насморка. Еще мы спрашивали безлактозное молоко, потому что у брата Тани непереносимость лактозы. И другой парень так же взял и отдал нам молоко. То есть даже среди тех, кто брал всё подряд, оказывались адекватные, кто потом раздавал действительно нуждающимся.
В этот же день мы поймали связь, и я получил сообщение от своей подруги, которая жила на Приморском районе, о том, что ей соседи сказали о снижении давления газа в трубах. Стало понятно, что скоро газ могут отключить. И действительно, в тот же вечер это произошло. Остальные замороженные продукты из «Обжоры» мы приготовить на газе не успели.
7 марта
Кажется, 7 числа мы пришли забрать часть вещей, которые были у Таниной мамы в квартире. Мы еще тогда почувствовали, что фронт стал перемещаться ближе к центру, и впервые очень близко услышали залп миномёта и «прилёт» вражеских снарядов. Упали на пол, пол и стекла дрожали. Но благо, в нас ничего не прилетело.
Мы забрали продукты, воду, скотч, воск и бечёвку (мама моей девушки увлекается изготовлением свечей). К этому времени наши свечи уже заканчивались, так что мы хотели сделать новые сами. Еще забрали всякие фонарики и отправились обратно домой.
По дороге напротив офиса «Киевстара» увидели военных, которые стояли около дома. Оказалось, что началась воздушная тревога. Они нас быстро подозвали: «Что вы делаете? Самолёт летает. Заходите к нам!».
Люди во многих многоэтажках вышли на улицу и стали готовить на мангалах
Когда мы позже уже подходили к дому, то заметили соседей, которые сделали импровизированный мангал из кирпичей и рубили дрова. Я подошел к ним и спросил, можно ли тоже что-то приготовить. Они ответили: «Да, конечно! Это мангал для всего подъезда». Так и началось знакомство с соседями.
Помню, я подумал, что было бы неплохо найти где-то дрова. Мы знали, что они могли быть в магазинах, но на тот момент оттуда уже все вынесли. Мы зашли в «Еву», но там уже не было ничего: ни туши, ни помад, ни лаков. Пустые полки и куча мусора на полу. Но там валялись доски. Мы взяли их как топливо для костра.
Как оказалось, люди во многих многоэтажках вышли на улицу и стали готовить на мангалах. Наши соседи видели, что в некоторых дворах устраивали целые гулянки с огромными застольями, «смародёрив» из местных ресторанов столы и стулья. «Пир на весь мир», так сказать... Тогда в нашем районе обстрелы были ещё не сильные — не так, как по окраинам, поэтому мы могли спокойно стоять во дворах и готовить. Периодически слышали, как что-то вдалеке «прилетает», но сильно на это внимания не обращали. Мы думали: «Ну, сколько это может продолжаться... Скоро всё закончится. Наши военные придут, Мариуполь отобьют, и всё будет нормально». Но мы снова все ошибались.
Итак, соседи потихоньку начали друг с другом знакомиться, узнавать, кто чем занимается, кто чем живёт. Каждый день весь подъезд скидывался продуктами: кто-то дает воду, кто-то — мясо, третьи — овощи, четвертые — крупы, чтобы приготовить один раз в день горячую еду (борщи, супы, различного рода похлёбки, каши и прочее). Обычно на обед. Также распределяли обязанности. Готовили самые активные соседи. Таня взялась мыть посуду, я ей тоже помогал. Поэтому с нас ничего не просили: ни ингредиентов, ни воды.
Вообще мы старались питаться два раза в день, чтобы экономить еду, но не получилось, потому что голод наставал быстро. Так что в обед ели горячее, а на завтрак и ужин — сухомятку.
Так как электричество отключили еще 2 марта, то в холодильниках всё потихоньку начало таять. Хотя вообще оно очень долго не пропадало из-за холодного марта. Когда падал снег, мы его собирали и использовали для морозилок.
Поэтому старались готовить на костре мясо. Иногда некоторые люди приносили к нему горячительные напитки. В 18:00 начинался комендантский час. Мы забирали все вещи, которые оставались снаружи, и заносили их в подъезд. Подъезд закрывали — от мародеров. При этом мы жили на первом этаже, и у нас была деревянная входная дверь квартиры, которую от сильных взрывов вырвало вместе с луткой. Я постоянно ее чинил, прибивал раму, но потом ее опять выбивало.
8 марта
8 марта мой друг Саша, который жил в Восточном, одном из первых пострадавших микрорайонов, вместе с женой и ребенком переехал к теще — ближе к нам на проспект Строителей. У него была машина, и он в тот же день заехал ко мне. Мы с ним договорились, что завтра с самого утра сразу после окончания комендантского часа пойдём в магазин «Зеркальный».
9 марта. Утро
Эти «орки» очень любили обстреливать, когда заканчивается комендантский час — с 6:00. Мы часто просыпались именно от звука бомбежек. А ведь утро — это то самое время, когда люди могли пойти занять очередь в «Зеркальный», за водой или проведать родственников. И оккупанты как раз начинали активные обстрелы, которые длились от 2 до 4 часов.
«Зеркальный» открывался в 9:00, но люди занимали очередь задолго до этого. А работал он до 15:00. 9 марта я рано утром проснулся, собрался, в 6:00 вышел и тоже попал под обстрел. Сначала я ждал своего друга, но его не было, и я понял, что нужно идти самому. Передвигался по подъездам многоэтажек: перебегал из одного к другому. В 6:05 я уже стоял в очереди, передо мной было около 50 человек. Саша подъехал только через полчаса, и к тому времени очередь уже была до следующего здания.
В тот день было две очереди. Та, в которой стояли мы — «живая». И вторая — из тех, кто не попал в магазин накануне 8 марта. Их было около 200 человек. Конечно, сначала мы не понимали, что происходит, откуда вторая очередь. Нашлись активисты, которые стали кричать: «Ну их на три буквы! Будем идти только в порядке живой очереди!». Даже дошло до драки. Но в итоге оказалось, что список второй очереди был согласован с администрацией магазина, так что в итоге пропускали и людей по списку, и тех, кто шел в порядке живой очереди.
Не знаю, где этот магазин брал продукты. Видимо, у них были склады, откуда подвозили товары. А может, были поставки из других городов — неизвестно. Но точно подвозили крупы, иногда мясо.
Спустя три дня снаряд таки попал прямо в очередь. Очень много людей погибло
Мы простояли около пять с половиной часов. Так как мой дом находился недалеко, я еще умудрился сбегать туда взять еду. Когда мы в 11:30 наконец-то попали в «Зеркальный», там уже не было мяса, хлеба, мучных изделий, гречки, воды. Разгребли и все снеки: чипсы, сухарики. Молочка была только дорогая: безлактозная или зарубежная. Практически не было рыбы. Картошку уже раскупили, зато оставались другие овощи: капуста, морковь и прочее. Были крупы: овсяная, кукурузная, пшенная. Их давали только по два килограмма каждого вида «в одни руки». Сливочного масла не было, зато было что-то наподобие масла. Вот это «что-то» я и взял. Еще были дорогостоящие орехи и сухофрукты. Из сладкого не было никакого печенья, зато всяких пироженок и конфет — очень много, в том числе и просроченных. Еще на полках лежало куча соусов, чая, кофе. Туалетной бумаги и влажных салфеток след простыл.
Получается, 9 марта в «Зеркальный» я попал первый и единственный раз. Когда мы с Сашей стояли в очереди, были обстрелы, которые продолжались часа три точно. Помню, что приходилось ложиться на землю. Но, благо, всё обошлось. А вот спустя три дня снаряд таки попал прямо в очередь. Очень много людей погибло, их просто оттаскивали во дворы и хоронили прямо там.
Магазин «Зеркальный» (источник: Telegram-каналы Мариуполя)
9 марта. Вторая половина дня
Мы скупились и отвезли это все домой. А потом я попросил друга поехать к моей маме. Получается, до этого мы виделись 2 марта. У нас в центре кое-какая связь еще пробивалась — мы-то были близко к офису «Киевстара». Но у мамы на западной границе возможности позвонить или написать не было.
Мы с другом поехали. Прямые дороги к району моего детства были забаррикадированы, но я знал объездной путь. По пути мы увидели, что все машины уже стоят впритык к домам, чтобы в них не «прилетело». Когда мы были на месте, я попросил Сашу так же припарковаться. И он остался ждать меня в машине возле соседнего дома.
В нашу квартиру прилетел осколок. Он пробил стекло, сливную трубу — добрался аж до санузла
Оказалось, что перед домом мамы уже было попадание, стёкла везде были выбиты. В нашу квартиру прилетел осколок. Он пробил стекло, сливную трубу — добрался аж до санузла. Но, благо, ничего серьезного не произошло, потому что на западной границе тогда уже примерно неделю все жили в подвалах из-за сильных обстрелов. Ещё наш дом перекосило: некоторые двери не закрывались или закрывались плохо.
В соседнюю многоэтажку возле бомбоубежища попало авиацией, мне сказали, что убило женщину на первом этаже... Некоторые дома горели. В 33 доме обвалился подъезд.
Я пробовал поговорить с мамой, убедить её поехать с нами. Но из-за котов она опять не хотела, говорила: «Тут соседи. У нас всё есть: вода, еда». Рассказала, что, когда вскрыли зоомагазины, мужики из соседних подъездов принесли ей корм для кошек. А когда то же самое сделали с Азовским рынком, то принесли много картошки, других овощей, мяса и прочего. Я сказал, что был в «Зеркальном» и могу дать хотя бы крупы, но мама отказалась: «Ничего не надо, у нас всё есть». Я попытался ещё раз ее уговорить, но она опять отказалась. Думаю, это была ошибка, мама должна была уехать с нами.
Мамины коты
Я взял свои тёплые вещи, которые оставались в квартире. Когда пытался выйти из дома, начался обстрел. Бахало много и близко. Земля дрожала. Наконец мы выбрались и поехали обратно. Когда мы прощались с Сашей, то договорились при первой же возможности, когда это станет безопасным, уехать совместно из города.
Когда я вернулся, было
В тот день мы устроили застолье в честь праздника 8 марта. В магазине я даже купил Тане и ее маме небольшие вкусные подарки. Немножко опоздал, но когда была возможность. Наши соседи уже успели «спионерить» стол из одного ресторана, за ним мы ели и пили. Кто-то достал наливки... К тому моменту мы уже перетащили мангал ближе к подъезду, потому что начались попадания в наш район.
И вот мы стояли на улице под подъездом, о чём-то беседовали, и вдруг со стороны запада услышали очень громкий свист. Все очень испугались. Кто был на улице, быстро забежали в подъезды. И после мы услышали мощный взрыв. У некоторых в нашем доме открылись окна. Мы подумали, что это «прилетело» в соседние дома, но потом выяснилось, что это был роддом, который находился примерно в километре от нас. Тот самый роддом.
Попадание было с западной стороны, тогда там уже были враги, они оккупировали Мангуш. Поэтому всё, что они рассказывают, мол, это не мы, нас там не было, — это фигня! Наша соседка, которая жила в квартире напротив, работала медсестрой в этом роддоме. Ей осколком посекло щеку. Даже где-то была фотография с ней: она в белой курточке, с перевязанной щекой. Как раз она вернулась и рассказала нам о том, что произошло.
Роддом № 2 в Мариуполе, на который скинули авиабомбу (источник: Associated Press)
10 марта
На следующий день снова приехал Саша. Он рассказал, что был на Левом берегу (это от «Азовстали» на восток) у нашего друга, с которым давно не было связи, потому что там она пропала практически сразу. Оказалось, что у них всё хорошо: есть еда, вода, все в порядке. И мы немножко успокоились на этот счёт. Пока говорили с Сашей, я попросил его зарядить от машины наши устройства. Он жил возле школы, где были украинские военные, общался с ними, и они давали ему продовольствие и бензин.
Кстати, вода у всех уже заканчивалась, далеко не все сделали хороший запас. Раза четыре выпадал снег, который мы собирали: использовали для морозилок и кидали в ванну, чтобы было побольше воды — «технической» или той, которую можно кипятить. Некоторые люди ходили на источник в Приморском районе. Для этого нужно было преодолеть километров 5 в одну сторону и столько же обратно.
Как раз примерно тогда приехали волонтёры или какие-то службы с огромными баклажками с чистой питьевой водой. Конечно, некоторые люди побежали туда с
Некоторые люди сливали воду с отопления и тоже её использовали. Кто-то видел, что пили прямо из луж. Но это уже совсем крайние случаи.
Был авиаудар по одной из девятиэтажек, которая была напротив нас. В доме просто в пыль смело четыре этажа
Вечером мы, как всегда, поели с соседями, стояли в подъезде, общались. После начала комендантского часа зашли домой. А ровно в 18:34 услышали очень громкий взрыв! Было похоже, что попало в наш дом. Открыв входную дверь, мы увидели дым в подъезде. Подумали, что начался пожар. Я в панике говорил, что нужно намочить тряпки и приложить к носу и рту, чтобы не дышать угарным газом. Мы быстро это сделали и попытались выяснить, что происходит. Один сосед сказал, что это горит стоматология, которая находится через несколько домов от нас. Потом оказалось, что это был авиаудар по одной из девятиэтажек, которая была напротив нас. В доме просто в пыль смело четыре этажа. Те люди, которые находились там, говорили, что сперва слышали очень громкие крики, но через несколько минут они прекратились и стало совсем тихо...
С левой стороны не повредился восьмой этаж, и там остался живой человек. Но из-за того, что лестничная площадка обрушилась, он не мог выбраться из квартиры. И мы были свидетелями того, как он на верёвке поднимает к себе еду, которую ему приготовили соседи. В итоге это был не единственный удар, который пришёлся на этот дом.
11 марта
В этой девятиэтажке был магазинчик «Чумаков», где продавали алкоголь и сопутствующие «яства»: чипсы, сухарики, копчености, рыбу. На следующий день нам сказали, что можно зайти в этот магазин и взять всё, что необходимо. Я как ответственный гражданин взял свой кошелек и стал смотреть, хватит ли у меня на то, чтобы что-то купить. А соседка ко мне подходит, говорит: «Лёша, ты не понял: „Чумакова“ нет. Там просто огромная дыра. Люди заходят, выносят всё, что им необходимо». Я быстро взял пакет и побежал туда. Оказывается, то ли от этого авиаудара, который был, то ли от попадания миномёта или танка, этот магазин был разбит в прямом смысле. Сверху висели плиты, повсюду были кирпичи, кладка с крыши... И люди оттуда выносили пачками все, что было.
Я постарался найти «сухомятку». Взял копчёности, икру и прочее. Еще там оставалось много новогодних наборов конфет. Я набрал просто кучу этих «домиков» для брата Тани. Он прихотливый ребенок, далеко не всё ест, поэтому я брал больше, чтобы можно было выбрать. Еще я взял несколько бутылок элитного алкоголя: мало ли для чего пригодится. Я понимал, что нужно выбираться из этого города и, возможно, где-то на блокпостах эти бутылки можно будет использовать в качестве «валюты».
Наши соседи тоже много чего набрали. И в тот день, и в последующие два весёлых любителя выпить из нашего подъезда постоянно выносили оттуда большие железные бочки с пивом, заносили их на пятый этаж в квартиру к одному из них и там «квасили».
Мы надевали по две пары носков, спали в верхней одежде, шапках
Я был рад, что у нас появилось еще продовольствие. Часть конфет, которые может есть малой, мы отобрали, а остальные отдали детям, которые были в подвале. Кстати, к нам в убежище приходили люди из других домов. Потому что наш дом как раз был защищен девятиэтажками, которые принимали на себя весь удар и, по сути, нас спасли.
Как я уже говорил, был очень холодный март. Средняя температура на улице днем была от 0 °C до −2 °C, а ночью — −7-8 °C. Мы замерзали в квартирах. Хотя благодаря этому и не пропадали замороженные продукты. Мы надевали по две пары носков, спали в верхней одежде, шапках. Согревались горячим чаем, кофе. На мангале нагревали воду, делали напитки и быстренько выпивали. То же самое с едой. Поели горячую похлёбку — и таким образом согрелись. Только так! Потому что просто находиться у костра не спасало. Руки греешь, а ноги мёрзнут.
12 марта
Сейчас уже сложно точно вспомнить дату, но примерно с
Мы поняли: фронт переместился на нашу улицу
Мы стали чаще слышать свист, звуки автоматных, пулемётных очередей, минометов, «Градов». Залпы «Градов» мы слышали и до этого, потому что сравнительно недалеко базировались наши военные. Но всё настолько участилось, что мы поняли: фронт переместился на нашу улицу. Если до этого авиаудары по городу были с периодичностью в
Примерно тогда же был случай, когда, видимо, наш танк проезжал от проспекта Мира на проспект Строителей. А с другой стороны проспекта Мира стояли оккупанты. Они начали обстрел. И были очень сильные взрывы, попали в девятиэтажку, земля тряслась. В общем, уже было очень страшно.
Было такое, что мы готовили обед, и тут услышали свист. Все быстро забежали в подъезд. И слава Богу, что успели. Оказывается, «прилет» был прямо в наш двор. Нас всех чуть не контузило. Я успел руками закрыть уши. Один из снарядов попал опять в ту же самую девятиэтажку и ещё в соседнюю, они горели...
Конечно, мы понимали, что соваться на улицу опасно. Мы в подвал не ходили, потому что наша квартира на сравнительно безопасном этаже — первом, плюс мы жили в коридоре, окруженном тремя стенами по всем направлениям. Но все наши соседи с других этажей уже переместились в подвал.
13 марта
В тот день ко мне приехал Саша и рассказал, что они теперь живут в подвале. В его дом ночью был авиаудар. В тот момент они всей семьей спали в комнате с балконом. Теща — на кровати, Саша и его жена — на полу, а их ребёнок — в манеже. В 4 утра Саша проснулся от того, что был приоткрыт балкон. Он протянул руку, чтобы его закрыть, и в этот момент балконную дверь вырвало с петлями, вырвало окно... Его жену накрыло матрасом, на котором лежал Саша (таким образом она защитилась от осколков). Малого защитил от осколков манеж. Сашу спасло то, что он был под стенкой, и пригнулся, когда хотел закрыть дверь. А вот тёща была ничем не защищена, в нее попал осколок и рассек легкое. Авиаудар просто стер несколько этажей их дома.
Они сразу попытались оказать маме жены хоть какую-то медицинскую помощь. И в течение часа Саша отвёз ее в единственную больницу, которая работала. Врачи не давали никаких гарантий. Но в итоге помогли ей, и с ней все хорошо.
Некоторые наши соседи, как только поняли, что можно выехать, тоже предприняли попытку. И у них получилось!
В те числа как раз заговорили об открытии гуманитарных коридоров. Мы с Сашей договорились, что при возможности будем выезжать все вместе, так как у них с женой было две машины и запас бензина. Вообще еще до этого мы пытались найти способ, как выбраться. Я созванивался со своим начальником из компьютерной академии Игорем Смаглием. Среди прочего была информация, что по трассе Мариуполь — Запорожье по гражданским машинам велись обстрелы. Был ещё один путь — трасса Мариуполь — Мангуш, а от Мангуша до Бердянска. Правда, говорили, что и там машины обстреливают. Даже мы знали о том, что вдоль этой трассы ведутся бои. Так что соваться туда казалось самоубийством.
Мы уже боялись выйти из дома, чтобы приготовить еду. Поэтому, понятное дело, последние дни старались есть сухомятку или кто-то из соседей (в том числе я) выходили, чтобы поставить еду и сразу уйти, никто не следил за процессом готовки. Просто через некоторое время приходишь посмотреть: готово — не готово, и снова сразу уходишь. Потому что по нашей улице техника уже постоянно передвигалась туда-обратно.
14 марта — 16 марта
Примерно в это же время мы всем подъездом услышали первое сообщение о том, что кто-то смог выехать, а именно 160 машин по гуманитарному коридору через Приморский район. Но мы не знали, как они доедут. Потом поступила информация, что эти люди добрались успешно. Некоторые наши соседи, как только поняли, что можно выехать, тоже предприняли попытку. И у них получилось! Я созвонился с одной из соседок, она сказала: «Всё нормально, мы добрались». Это было 16 марта. В тот же день была новость, что по Драмтеатру нанесён авиаудар.
Разрушенный Донецкий драматический театр в Мариуполе (источник: BBC)
Когда мы прощались с Сашей
17 марта
16 марта наши соседи приготовили борщ. Ну, как борщ — красный суп наподобие борща. И когда они готовили, то недалеко прилетел снаряд, видимо, полетели осколки. Поскольку мы были ответственны за мытье посуды, то, когда всем еду раздали, отдали кастрюлю нам. Там были остатки этой похлебки, в том числе мясо (чтобы мясо не пропало, его уже засаливали и на нем готовили супы, каши). Утром
В тот день появилась связь возле нашего подъезда. Я снова созвонился с начальником, хотел посоветоваться, какие есть возможности выбраться. А он мне говорит: «Срочно оттуда выбирайтесь! Сейчас время — очень дорого. Немножко промедлишь — и будет плохо!». Рассказал, что на
Я в панике стал искать машину по соседям. Сам я не умею водить, поэтому надо было найти тех, кто сможет нас вывезти. У одного соседа был белый джип. Я знал, что он на ходу и с топливом, в машине даже все стёкла были целые. Знал также, что они договаривались с другим соседом о том, что будут выезжать вместе.
Я спустился в подвал и говорю: «Ребята, давайте выезжать, потому что женщин насильно вывозят с детьми в „ДНР“, а мужчин забирают и могут призвать. Я здесь оставаться не хочу. А ещё есть мама Тани с ребёнком, их нужно вывести в первую очередь. Давайте как-то выбираться, что-то делать». Я очень хорошо запомнил этот момент: во время моих слов хозяин той машины просто сидел и пялился в одну точку. Затем он повернулся ко мне с таким лицом, будто он уже похоронил и себя, и жену, и своего ребёнка: «Мы никуда не поедем, мы останемся здесь».
Потом ко мне подошёл другой сосед (я его про себя называл «русский агент») со словами: «Сейчас россия придёт, всё будет хорошо. Три дня — и Мариуполь возьмут. Все отстроят, будем нормально жить». Начал со мной спорить, что никого не вывозят. Я такой: «Окей! Это то, что мне передали, поэтому я спорить не собираюсь. Просто пойду искать машину».
Я пошёл в соседний подъезд спросить, вдруг там кто-то может вывезти. Там тоже сказали: «Нет, выезжать не собираемся». У меня уже началась истерика, я запаниковал
На самом деле, у нас были люди с подобным мнением или те, которые говорили: «Лучше бы Зеленский сдал Мариуполь, тогда бы город сохранился, сохранились жизни людей». А что мы ещё должны сдать? Сдадим Мариуполь, потом Запорожье, Днепр... А что дальше? Харьков, Киев? Давайте всю Украину сдадим, чтобы сохранить жизни людей. Жить под этим «русским миром», мягко говоря, не хочется, когда ты понимаешь, что такое свободная страна. И если бы на Мариуполь не напали, то точно такое же могло случиться в Запорожье, Днепре или любом другом городе. Но люди этого не осознавали, они матерились на нашу власть. Хотя отчасти их можно понять, потому что нас фактически бросили, не кинули силы на деблокаду. Да, подозреваю, что это было связано с тем, чтобы удержать Запорожье, Харьков, Киев... Плюс тогда ещё было наступление на черниговском, сумском направлениях. Просто резервов не хватило, чтобы защитить восток и юг.
В общем, я прекратил спор с этим «русским агентом» и вышел во двор. И увидел, что перед девятиэтажкой возле нас мужики заводили машину, ставили новые аккумуляторы, видимо, готовили ее, чтобы она была на ходу. Я спросил: «Можете нас подвезти, если нас четыре человека? Или хотя бы мать с ребёнком, чтобы они были подальше от этого пекла». Они: «Нет, мы никуда не поедем, мы останемся здесь». Я попробовал зайти в убежище этого дома, спросить, как можно уехать. Но мне сказали: «Тебя никто не повезет. Все будут оставаться здесь, все боятся, что там всё заминировано и обстреляют».
Я пошёл в соседний подъезд спросить, вдруг там кто-то может вывезти. Там тоже сказали: «Нет, выезжать не собираемся». У меня уже началась истерика, я запаниковал, прибежал домой и говорю Тане: «Пойдем вместе, потому что у меня сейчас крышу снесёт!».
Мы спрашивали в других подъездах и домах — ничего. Тогда решили пойти в девятиэтажку — она стояла рядом с той, в которую попали ракеты. Увидели, что там люди что-то готовят... А рядом стояла еще пятиэтажка, возле которой человек загружал вещи в багажник. И мы поняли, что он собирается скоро отъезжать. Мы с Таней подбежали и спрашиваем: «Можете взять нас: четыре человека — мы вдвоем и еще женщина с ребёнком?». И он ответил: «Да. Но могу вывезти только из Мариуполя, дальше вы уже своим ходом, потому что меня тоже ждет моя семья из четырех человек, их нужно везти дальше». Этот водитель забирал жену своего брата, так что заднее сидение было полностью свободно.
Мы побежали домой, быстро забрали вещи — они уже были сложены, потому что мы понимали: рано или поздно уедем или, возможно, нам придется перемещаться в другое убежище, так что собрали заранее все ценное, включая еду и воду. Конечно, много чего пришлось оставить. В общем, мы похватали сумки и быстро вернулись к машине.
Повезли нас совершенно бесплатно. В процессе еще выяснилось, что жена брата водителя — однокурсница Тани. А он сам — наш сосед из другого подъезда, таксист и даже как-то подвозил нас от моей мамы домой.
Получается, нас вывезли из города на окраину, в посёлок Моряков. Там ещё были наши военные, поэтому это был защищённый центр. Там мы смогли пойти к радиовышке, словить связь, поговорить с людьми, которые нас могут дальше принять. Пытались также узнать маршрут, как доехать до Запорожья — это была наша главная цель.
Семья водителя разрешила нам остаться у них на ночь, потому что скоро уже наступал комендантский час.
18 марта
Настало утро. Мы уговаривали водителя, чтобы он взял с собой маму Тани с ребёнком. Изначально он отказался, потому что у него всё было рассчитано. Он собирался поехать обратно в город и забрать свою девушку. И в итоге в машину влазила его семья, жена брата и девушка. Но потом он передумал и принял сложное решение: не ехать за девушкой и взять маму Тани с ребёнком. Они собирались ехать на Мангуш, потому что знали, что «зелёный коридор» — это Мариуполь — Мангуш — Бердянск — Запорожье (через Васильевку, через Токмак от Бердянска).
Мы же сразу понимали, что нам необходимо двигаться своим ходом, ловить машину. Проложили себе такой же маршрут, я переписал подробно, как проехать. Сеть не работала, но у меня была офлайн-карта. Мы собрались, я нарисовал три картонных таблички, чтобы сигналить машинам: «на Мангуш», «на Бердянск», «на Запорожье». Связал их поясом, который дала жена брата водителя, чтобы можно было подцепить на плечо и ходить так. Ещё сделал специальную палку с бинтами, чтобы тоже привлекать внимание водителей. Нам ещё сказали, что нужно повесить белые повязки на руки, чтобы было видно, что мы мирные. Потом мы уже узнали, что это скорее сигнализирует русским, что мы «свои», чтобы они более лояльно относились. Но тогда мы этого не знали, думали: просто показываем, что «мы за мир».
Картонные таблички для того, что остановить машину
Мы вышли раньше, чем выехали остальные. Забрали с собой все сумки и пошли голосовать на трассу. Машин
Получается, дочь Таня жила в Мариуполе, а её мама Катя — в селе на северо-западе от города. И село, и Мариуполь были уже под оккупацией. Каким-то образом эта мама добралась до Мариуполя, нашла машину Тани и приехала на ней в дом дочки, который она видела только раз в жизни и то мельком. Они вдвоем сели в машину и поехали в другое село, где раньше жили.
«Ребята, вас куда-то подвезти?». Мы говорим, что нам надо добраться до Бердянска. «Ребята, без проблем! 15 тысяч гривен»
Мы ехали часа три. По большей части из-за длинной очереди на блокпосте. Там уже стояли русские, хотя когда мы выходили из города, то проезжали мимо военной части, где были наши. Нам повезло: тогда еще не было «фильтрации», ее ввели через
Около 14:00 добрались до Мангуша. Пошли в сторону трассы до Бердянска, пытались словить машину, но никто не останавливался. Мы посмотрели на время: близился комендантский час, поэтому нужно было или быстро добраться в Бердянск, или остаться в городе. Выбрали второе. По пути нам встретилась машина — кажется, «копейка». Из нее вышел водитель и спрашивает: «Ребята, вас куда-то подвезти?». Мы говорим, что нам надо добраться до Бердянска. «Ребята, без проблем! 15 тысяч гривен». 15 тысяч, чтобы доехать до Бердянска на какой-то старой «копейке»! Мы ему ответили: «Если мы даже продадим всё, что у нас есть, столько денег не наберётся. Поэтому до свидания!».
Мы пытались узнать, может, кто-то куда-то выезжает. Выяснили, что некоторые люди из Мариуполя до того, как уехать, по двое-трое суток были в Мангуше, жили в «массовых приютах» — один был в больнице, другой — в детском саду. Решили дождаться маму Тани с малым, потому что, как-то мы приехали раньше. В Мангуше уже ловила хоть какая-то связь, и мы смогли дозвониться до знакомых тоже из компьютерной академии, которые там жили. Мы дождались маму Тани с братом и вместе пошли к ним. По пути встретили парочку интересных персонажей: у одного не было передних зубов, а у второго — подбитый глаз, золотые зубы. В каких-то грязных спортивках. Предлагали пойти к ним, чтобы там отдохнуть, накормить ребёнка, а за тысячу гривен обещали, что и бензина нальют, и нас отвезут. Уговаривали — просто ужас как! Мы такие: «Спасибо-спасибо, но у нас есть знакомые!». Вообще не факт, что, если бы туда пошли, выбрались от них живыми.
Мы остановились у наших знакомых. Это невероятно добрые, позитивные люди. Очень нам помогли. Они нас накормили, дали ночлег. Причем они принимали много беженцев: в их частном доме было 15 человек — некоторые целыми семьями, с детьми. Мы поговорили, рассказали, что пережили, как добирались.
У нас был план: на следующий день самой главной задачей было найти машину, чтобы отправить маму с ребенком. А дальше мы уже собирались сами пробовать добраться до Бердянска.
Но там в доме знакомых мы познакомились с одним прекрасным мужчиной — Иваном. Он приехал из Запорожья, чтобы забрать свою семью из Мариуполя. Сначала он пытался поехать по трассе, которая вела к проспекту Мира, но она была под оккупантами, соответственно там уже велись жёсткие бои. Когда он доехал до западного района АС-2, ему русский солдат крикнул: «Разворачивайся, тут танк хреначит! Выезжай на обочину! Разворачивайся!». Кинул ему шины под колёса. Он на эти шины взобрался и выехал в обратную сторону. Иван понимал, что так до своих уже не доедет, поэтому решил остановиться в Мангуше. Когда мы познакомились, у них с семьей был план, что на следующий день они сами доберутся до блокпоста, а оттуда он их заберет.
Мы постарались его уговорить, чтобы он на обратном пути взял с собой в Запорожье маму Тани с ребёнком, потому что они фактически занимают одно место. И Иван согласился.
Мы же с девушкой планировали на следующий день выдвинуться в путь своим ходом. Иван еще рассказал нам о безопасном объездном маршруте от Мангуша до Запорожья. Потому что «зелёный коридор» вел от Бердянска через Васильевку, но там враги, а в Запорожье — наши. Они обменивались снарядами — и некоторые машины попадали под обстрелы. Иван сказал, что местные так не ездят, а объезжают через Пологи, Орехов... Сейчас-то это уже известный маршрут. Более того, насколько я знаю, уже начались сражения за эти населенные пункты. В общем, мы думали, что нужно выбираться как раз таким путем.
19 марта
Утром мы проснулись, начали собираться. Иван ждал звонка от своей семьи: они должны были сообщить, что вышли и скоро будут на блокпосте. В 9:00 они не позвонили, в 9:30 тоже и в 9:45... В итоге они связались ближе к 10:00, сказали: «У нас начался обстрел, мы выйти не можем, нам страшно. Военные пришли, нас защищают и отвели нас в безопасное место. Поэтому сейчас выехать не можем, поезжай обратно».
И Иван согласился отвезти нас всех четверых из Мангуша до Запорожья тем безопасным маршрутом. Даже не так. Он сам предложил: «Я могу вас отвезти». И сделал это бесплатно. Мы дали денег только на бензин. Не знаю даже, хватило или нет... Когда он нас довёз, мы хотели дать еще денег, но он отказался.
В Запорожье мы приехали как раз почти под начало комендантского часа. Иван довез нас до «Эпицентра», где регистрировали беженцев. Там нам сказали: «Не беспокойтесь насчет комендантского часа. Эвакуационные автобусы довезут вас в убежище». Как раз на следующий день объявили комендантский час на двое суток.
В Запорожье в эвакуационном автобусе по дороге в убежище. В руках та самая табличка с надписью «на Запорожье»
Ошибка выжившего
Нам очень повезло, что на нашем пути встречалось столько хороших людей, готовых помочь. Но, конечно, всегда нужно помнить об ошибке выжившего. Например, у нас были дружные соседи, но остальные подъезды вели себя иначе. Когда мы ходили по нашему дому и спрашивали: «У кого есть машина?», то видели, что у некоторых был даже запечатан вход в подвал, а это значит, что они между собой даже не общались, потому что если вы вместе готовите на улице, то открываете подвал, чтобы туда можно было в любой момент спрятаться во время прилета. Или, например, мой друг Саша рассказывал, что в его подъезде он чуть ли не единственный из всех мужчин куда-то выходил, что-то делал, находил еду. Все остальные, даже те, у кого были дети, смирно сидели в подвале.
Или, к примеру, нас все везли бесплатно. А некоторые не могли найти транспорт даже за деньги. Мой начальник из академии рассказывал, что предлагал разные суммы в тысячах долларов за то, чтобы водители вывезли сестру его жены и тещу, но никто не соглашался. Или говорили «да», а потом: «Ой, нет, извините, я передумал!». Некоторые просили предоплату и после просто кидали. И так Игорь перепробовал договориться с сотней контактов.
О судьбах других людей
Кстати, потом оказалось, что родственниц начальника никуда не вывезли. Им удалось чуть ли не пешком выйти из Мариуполя и добраться до Володарска. А оттуда они уже автобусами добрались до Запорожья. Приехали на день позже нас — 20 марта.
Родственники Ивана 19 марта после того, как закончился обстрел, смогли каким-то образом выехать прибрежные села. И он, видимо, за ними поехал. Я у него спросил потом в социальных сетях: получилось или нет, но он ничего не ответил.
Со своим другом Сашей я тоже связался. Рассказал, как пытался доставить ему записку. Выяснилось, что в тот момент их уже не было в Мариуполе. Сначала им военные сказали переместиться в больницу, которая была недалеко, а потом они своим ходом выбрались в Крым.
Один мой знакомый вынужденно выехал в россию, но смог выехать в Грузию и через Турцию в Европу
Вообще это важный момент, о котором хотелось бы сказать. Большое количество моих знакомых понимают, что россия — это государство-террорист, но некоторые из них были вынуждены выехать в рф просто потому, что у них была именно такая возможность. Например, кто жил в северной части города и не мог добраться до дорог, которые ведут в Украину, потому что там был фронт и блокпосты, через которые русские не пускали. Надо понимать, что у таких людей просто нет выбора. Их первый приоритет — безопасность. Потом, выехав в рф, большая часть пытается окольными путями выбраться. Один мой знакомый тоже вынужденно выехал в россию, но смог выехать в Грузию и через Турцию в Европу.
Некоторые наши знакомые, очень хорошие люди, до сих пор в Мариуполе. Моя подруга, которая жила в Приморском районе и сообщила мне, что могут отключить газ, смогла уехать, а ее родные, родители и младшая сестра, остались там.
Конечно, самая больная тема — это моя мама. В первый месяц после того, как мы выехали, у нас получилось созвониться три или четыре раза. Уговаривал её тоже выбираться, но ответ был тот же: «Куда я с кошками поеду?». Я говорю: «Двоих — в переноску, двоих — в коробку — и поехала». Она сперва отказывалась: «Нет, я никуда не поеду! Здесь мои соседи». Потом я снова уговаривал: «Бери кошек, минимум вещей, самое ценное и поезжай». Она: «Нет, никуда не поеду! И куда я отправлюсь? У нас стреляют. Мне страшно. Кому я нужна?». Мы общались с мамой 10 апреля. Видимо, она смогла подзарядить телефон, когда раздавали гуманитарку. Да, у них к этому моменту на районе уже перестали так сильно стрелять, они спали в квартирах, но с выбитыми окнами и в верхней одежде. Тогда я услышал по голосу, что она готова выезжать. И стал узнавать информацию и отправлять сообщениями, чтобы, когда появится связь, она сохранилась у нее на телефоне. Потому что после того разговора связь с мамой пропала на две с половиной недели. Я постоянно мониторил паблики в Telegram, искал данные о мамином районе и том, где мы жили с Таней. Было сообщение, что в нашем доме уже побывали русские. Когда чуть позже появилась информация, что все квартиры вскрыты, я подумал, что, может, мы остались и без квартиры. Хотя мы с ней попрощались, ещё когда выезжали.
28 апреля мама смогла добыть карту «Феникса» с мобильным интернетом и вышла на связь. Так что мы теперь хотя бы раз в два дня общаемся. Ей также удалось попасть в нашу с Таней квартиру. Оттуда вынесли всю еду, постельное, одеяла, подушки, технику, даже одежду. Остались только личные вещи и куча посуды. Мне наконец-то удалось уговорить маму выехать, но нужно найти машину, которая сможет ее вывезти с котами и вещами. Этим сейчас и занимаюсь.
После Запорожья
Пока мы были в Мариуполе, чтобы отвлечься, занимались английским или читали книги. Я читал, а Таня слушала, или наоборот. Но пока выбирались оттуда, всё забыли и книги очень хорошие забыли. И от этого грустно.
После двух дней комендантского часа в Запорожье мы уехали на эвакуационном поезде к родственникам в Тернопольскую область. Прожили там около недели. Потом Танина мама с ребенком отправилась на автобусе к мужу — отчиму моей девушки, который работал в Польше водителем. Сейчас они уже вместе с мужем оформились как беженцы в Германии. Живут в Дрездене.
Мама и брат Тани в Германии
А мы нашли приют в Черновицкой области. Сначала вообще не могли найти квартиру. Однокомнатные варианты плюс-минус со всеми удобствами стоили от 3500, в основном —
Я пытался поскорее найти работу. Поддавался на
28 апреля я получил оффер и 2 мая уже вышел на новую работу. Теперь я — AI Engineer в компании MobiDev. Занимаюсь тем, чем хотел заниматься еще до войны. Повезло, что нашел именно ту позицию, на которую изначально ориентировался. Не без помощи поста, конечно же :)
Мне грустно видеть тех людей, которые продолжают там оставаться, если у них даже есть возможность уехать
После всех этих событий психика немного расшатана. Заметил, что быстрее начинаю заводиться из-за неприятных раздражителей, но пытаюсь это контролировать. Недавно у нас была гроза, и во время грома случились небольшие флешбеки — реакция как при обстреле. К этому еще нужно будет привыкнуть.
Но главное, я рад, что тогда смог принять решение выезжать. Благодарен моему начальнику, что он меня на это подтолкнул. Девушке — что поддержала, когда мне сложно было себя контролировать. Все усилия того стоили. Мне грустно видеть тех людей, которые продолжают там оставаться, если у них даже есть возможность уехать.
Переживаю за тех ребят, которые сейчас на «Азовстали», пытаюсь всячески распространять информацию о них в соцсетях. Да, немного, но это то, что я могу на данный момент. С первой зарплаты будет возможность оказывать еще и финансовую помощь. Жду этого с нетерпением, как и начало деблокады. Думаю, что несмотря на тот мрак, который сейчас происходит в городе с созданием трудовых повинностей и фильтрационных лагерей, для жителей Мариуполь все равно является Украиной. Как Донецк, Луганск и Севастополь.
Так что ближайшие планы — учиться, работать, развиваться. Помогать армии. И первоочередное — вывезти маму в безопасное место.
