Outsourcing IT, или о колониальной сырьевой экономике
Image via Shutterstock.[Об авторе: Сергей Петренко — основатель и руководитель коворкинга Терминал 42, экс-гендиректор «Яндекс.Украина», основатель и владелец форума о поисковых системах Searchengines.ru]
Давно хочу зафиксировать свои мысли на эту тему, поэтому сначала отрезал себе пути к отступлению, написав в фейсбук, а теперь сел писать.
Сначала утверждение. Я считаю то, что сейчас принято называть индустрией аутсорсинговой разработки — раньше это называлось не менее диковинно, например, «оффшорным программированием», — явлением того же уровня и настолько же вредным, как и торговлю полезными ископаемыми, примеры которой мы постоянно видим в странах с сырьевой экономикой. Возможно, объективно неизбежным, но это не делает его объективно положительным.
Колониальная экономика
Поясню. Дело в том, что в стандартном виде подобная разработка представляет из себя достаточно обезличенное написание даже не целых программных систем, а практически всегда — отдельных модулей по жестким спецификациями даже не генерального заказчика, а его в лучшем случае генерального подрядчика. А то и даже не генерального подрядчика, а субподрядчика, который получает заказ на разработку набора модулей и в итоге находит на каждый модуль непосредственно исполнителя работ, которым может оказаться и компания, находящаяся в Украине, России или Беларуси.
Схема, на самом деле, полностью повторяет то, как работает производство, например, электроники — идея iPhone возникла в Калифорнии, там были разработаны все составляющие, а производятся они на фабриках в Китае. Только для полноты аналогии стоит учесть, что условная украинская компания-разработчик не собирает сами смартфоны, она в лучшем случае производит (по отдельному заказу и по жестким спецификациям) корпус или гнездо зарядки.
И в обоих случаях жизнеспособность такого разделения труда обеспечивает низкая стоимость рабочей силы. То есть исходному заказчику выгоднее потратить немалые усилия на функционирование всей производственной цепочки в разных странах, что включает в себя отлаживание взаимодействия между звеньями, чем развернуть производство в одном месте под своим контролем.
Это довольно сильно напоминает также колониальную экономику, когда из колоний вывозятся полезные ископаемые и дешевая рабочая сила. В ряде случаев, кстати, сама рабочая сила ничего не стоила — тогда это называлось работорговлей.
Почему это плохо?
Ну, прежде всего потому, что, как и в классической схеме эксплуатации колоний, подавляющая часть прибыли от продажи ресурсов или эксплуатации рабсилы вывозится из колонии. Конечно, что-то остается — но только для того, чтобы обеспечить дальнейшее, как правило, экстенсивное развитие именно этой схемы работы. Развивать что-то интенсивно «эксплуататору» неинтересно — во всех случаях это увеличивает расходы с неясным эффектом.
Плохо это и потому, что в условной колонии не растет квалификация рабсилы, не распространяются новые технологии и не повышается общий уровень индустрии. Глубокая переработка полезных ископаемых требует знаний и высокой технологической культуры, а это неизбежно нивелирует эффект от дешевизны рабочей силы. Разработка программного продукта с нуля с полным циклом принятия продуктовых решений требует не только писать код и не поддается аутсорсингу — поэтому становится дешевле увезти сотню украинцев в главный офис Facebook, например.
И, наконец, это плохо потому, что не приносит особой пользы стране. Дешевая рабсила потому и дешевая, что ей мало платят — поэтому говорить о росте потребления нет смысла. Развития внутреннего рынка также не случается — это хорошо заметно в Беларуси, где рынок внутренних сервисов и программисты-аутсорсеры представляют собой два совершенно непересекающихся множества.
Пути развития
Разумеется, коль скоро эти неоколониальные отношения не являются полной копией взаимоотношений колоний с метрополиями предыдущие тысячелетия истории, ситуацию можно менять без национально-освободительных движений. Тем более, что у нас есть пример Китая, который еще 20 лет назад ассоциировался исключительно с некачественными товарами, 10 лет назад прочно занял нишу производства качественной электроники для западных брендов, а теперь с успехом конкурирует уже собственными продуктами — продукцией глубокого передела, как говорят металлурги. У нас тоже есть продуктовые компании, которые успешно экспортируют уже готовые продукты, а не рабочую силу — и объективно этот процесс будет только расти и развиваться.
Я не испытываю особой охоты спорить с объективными экономическими и историческими процессами — видимо, другого пути, кроме как постепенное развитие собственной продуктовой IT-отрасли и только потом отказа от развития продажи услуг разработки чужих продуктов, и не может существовать. Но это не меняет моего отношения к деятельности представителей этой индустрии — собственно, я бы и писать ничего не стал бы, если бы не они. Последний год с лишним именно эти представители бьют себя в грудь и объясняют, как именно они двигают экономику страны. Правда, при этом они довольно откровенно, иногда на грани фола, оптимизируют налоги и чуть ли не в любой момент готовы к переезду за пределы страны. Я не собираюсь оправдывать политику государства, но нельзя не заметить, что переезды обычно планируются в страны с примерно похожим уровнем экономики и оплаты труда. Довольно долго единственным аргументом при найме персонала именно у этих компаний служила зарплата (причем, не всегда официальная), что при любом колебании курса доллара приводило буквально к вымыванию разработчиков из продуктовых компаний.
Наконец сейчас, столкнувшись с невозможностью решать вопросы дефицита кадров войной зарплат, компании начали осознавать необходимость подготовки новых специалистов, но что происходит? Везде развивается ажиотаж на тему «Научим программировать за пару месяцев». Кого можно подготовить таким образом? Только ремесленника, умеющего кодить на одном языке, только с теми технологиями, которые используются в компании. Потратить эти же усилия на развитие более фундаментального образования компании, как правило, отказываются — как я и писал выше, это увеличивает расходы, откладывает их возврат и вообще может иметь неясный эффект для конкретной компании.
Все будет хорошо. Каждый новый продукт, полностью разработанный в Украине, меняет эту ситуацию к лучшему, а если продукт получает известность и успешно развивается в мире, то он становится гораздо более полезной экспортной единицей для всей страны. Каждый такой продукт намного повышает спрос не на ремесленников-кодеров, а на серьезных разработчиков, которым интересно решать полные задачи, а не только оптимизировать выполнение нескольких операций на конвейере. Успешные продукты показывают пример и вдохновляют. И продуктов становится больше, и квалификация работников становится выше, и растет проникновение технологий. Кажется, в школьных учебниках это называется «прогресс».
